ЖЕРТВА СБРОДА
ЧЕЛОВЕК И ПТИЦА
…На этот раз вокруг нашего озера отдыхающих было неслыханно много… На рассвете портили настроение лжеохотники, устраивая канонаду по жалкому семейству утят. Когда они отстрелялись, через некоторое время над озером появилась какая-то большая птица. Она как-то странно металась в разные стороны, наполняя воплем всю окрестность. Что и кому она хотела выразить?
По своему, по птичьи она буквально исступленно рыдала в каком-то безумном отчаянии. Такого я не видел и не слышал еще никогда. Это была явно не утка. То ли она была просто напугана, а, может быть, и вовсе не имела отношения к разыгравшейся где-то драме… А если имела? Если у нее где-то был выводок? Ну как тут психологически и интеллектуально поставить птицу ниже людей?
Этот текст был написан Сергеем Сергеевичем Кожевниковым, моим родным дядей. Почти вся его трудовая деятельность была связана с Зоологическим институтом, где он проработал художником и выполнил тысячи уникальных рисунков и акварелей, которые до сих пор являются образцами для подражания. Основное место в жизни Сергея Сергеевича занимала литературная работа: он работал в жанре поэзии и прозы, занимался литературоведением, историей, философией, впрочем, наверное, будет трудно назвать те сферы человеческой деятельности, которых не коснулся его блестящий эрудированный ум. Он был человеком энциклопедических знаний и высочайшей культуры. Всю жизнь Сергей Сергеевич скитался по коммуналкам, и только к восьмидесяти годам оказался в отдельной квартире, благодаря тому, что дом, в котором он жил, купил некий олигарх…
Когда я узнал о том, что дядюшка попал на реанимацию, первая мысль явилась о том, что это – досадная ошибка. В свои восемьдесят один Сергей Сергеевич был достаточно крепок, много двигался, предпочитал пешие маршруты давкам в душном транспорте. В прошлом он исходил весь Кавказ, штурмовал горные вершины, исколесил на велосипеде всю Ленинградскую область, - одним словом, у него были сделаны серьезные инвестиции в здоровье, и вот…
Врач-реаниматолог сообщает мне о том, что у дяди Сережи, - перелом основания черепа, открытая черепно-мозговая травма, гематома мозга, перелом носа и челюсти, переломы ребер и другие побои. Побои?! Его избили?! Избили человека, никогда в жизни не выпивавшего более рюмки спиртного, интеллигента, кабинетного ученого, - нет, этого не может быть! Но факты – неоспоримы: Сергей Сергеевич Кожевников был доставлен по скорой с места своего жительства, практически, от дверей собственной квартиры…
Сергей Сергеевич родился 19 июля 1922 года. Один из его дедов (мой прадед) Петр Готфридович Ганзен приехал в Россию из Дании и здесь женился на русской Анне Васильевне Васильевой. Супруги Ганзен стали основой русской школы перевода, они перевели десятки русских и зарубежных авторов, в том числе Г. Х. Андерсена, Л. Толстого, Х. Ибсена, И. А. Гончарова, вели колоссальную общественную и благотворительную работу. После революции 1917 года Петр, имея титул действительного статского советника, счел целесообразным остаться в Дании, а Анна стала одним из учредителей Литературного Фонда и умерла в блокаду от голода.
Блокаду пережила вся наша семья, понеся невосполнимые утраты. Мать Сергея Сергеевича (моя бабушка) Марианна Петровна Ганзен-Кожевникова служила в армии переводчиком и дошла до Берлина. До Берлина дошла и сестра Сергея Сергеевича (моя мама) Марьяна Сергеевна Кожевникова, она работала переводчиком на Нюрнбергском процессе, общалась с Де Голлем, Черчиллем, Эйзенхауэром и другими крупнейшими политиками того времени…
- Говорят, что дедушка сам упал, - неуверенно посмотрел в мою сторону один из милиционеров, стоящих на лестницей перед квартирой пострадавшего.
- Я не совсем себе представляю, как можно так упасть, чтобы получить травмы, перечисленные мне врачом, - вынужден был заметить я, прекрасно понимая позицию одного из винтиков правоохранительной машины, которой велели снизить преступность.
В итоге дело все-таки возбудили, а я прошелся по кварталу и побеседовал с жителями. Некоторые из них, в основном, пенсионеры рассказали мне о том, что на них в ближайшие годы тоже нападали, грабили, калечили, но добиться чего-то от милиции, - нет, это дело очень непростое!
- Вы знаете, меня уже два раза грабили в подъезде, но я никуда даже не обращалась, - призналась жительница подъезда, в котором избили моего дядюшку. – А кто его знает, вдруг будет еще хуже?
- Раньше-то я никогда дверь на цепочку не закрывала, – вдруг со мной что-то не так, а сын всегда может ко мне войти, - с печалью в глазах встретила меня одна из соседок дядюшки по лестничной клетке. – А теперь закрываю, боюсь! Вот так и живу, думаю, - с одной стороны, не ограбят, а с другой стороны, никто и не поможет. А что делать? Такие сейчас времена! Раньше мы этого не знали! Помню в советское время как-то дружину вызвали, так сразу целая толпа здоровенных мужиков прибежала. А теперь даже и не знаешь куда обращаться!
В Александровской больнице оказалось еще несколько пенсионеров, пострадавших в районе Учебного переулка. Один из них рассказал, как сделал замечание молодежи, чтобы они так не гадили на лестнице и не матерились, - здесь же и дети и женщины ходят, - за это его и изувечили. Женщина помнила только то, как она шла от магазина с пакетом, в котором была еда. Она вошла в свой подъезд, поднялась на второй этаж, хотела посмотреть почту и… все. Очнулась она очень нескоро.
Сергей Сергеевич тоже шел домой с мешком, в котором была еда, купленная им в универсаме на проспекте Луначарского, там же лежали и квитанции об уплате за жилье и коммунальные услуги, которые он оплатил в сбербанке, расположенном в этом же комплексе.
Он умер. У врачей имелись разные предположения причины смерти, менявшиеся на протяжении времени от остановки сердца до заключения экспертизы. Для нас же вывод оставался неизменным: его убили!
Странно и страшно знать, что человек, прошедший и выдержавший столько лишений и испытаний был изуверски убит перед дверьми собственной квартиры. Да, он умер не сразу, - его организм боролся за жизнь, многое, конечно, сделали врачи, но все это оказалось бесполезным, потому что Сергей Сергеевич Кожевников умер из-за того унижения, которому его подвергли.
Водитель постоянно покидал машину, подходил к кому-то из участников похорон и объяснял, что он все понимает, но у него – работа, график, и его скоро будут ждать другие клиенты. Шоферу отвечали, что могила-то еще не выкопана, а над ней действительно трудились трое пластичных молодых людей, у которых, в свою очередь, также созревали обращения, вначале – по поводу оплаты лапника, потом - по поводу оплаты дополнительного объема песка. В то же время участникам прощания было понятно, что и лапник и песок не удержат ту воду, которая постоянно поступает в могильную яму, потому что поступает она изнутри. Такое уж здесь место!
Я стоял возле открытого гроба (который оказался мал, и мы не смогли его закрыть до того момента, пока его не заколотили перед погружением в яму) и думал о произведении, которое занимало особое место не только в работе Сергея Сергеевича, но и во всей его биографии. Это была «Божественная комедия» Данте Алигьери. Наверное, дядюшка первый в столь полном объеме расшифровал скрытые в поэме аллегории и в то же время сам прошел круги, начертанные великим поэтом. Теперь ему предстоит путешествие в царство мертвых. Да поможет ему Господь!
При жизни Сергей Сергеевич не имел ни одной публикации. Так сложилось прежде всего из-за того, что он никогда не предлагал свои произведения ни в одно издательство. Он был чрезвычайно требователен к своему творчеству и считал, что еще не готов для встречи с читателем. Конечно, он имел право на подобную оценку и остается только выразить сожаление, что дебют Сергея Кожевникова происходит после его смерти.
СОЦИУМ И СБРОД
Народ, конечно, еще не государство, но и неорганизованная масса еще не народ. Всех кто-то должен объединять, всеми кто-то должен управлять, народностью, племенем, родом, отдельной семьей. Если в семье появляются неуправляемые дети, значит виноваты их родители, которые, не наладив порядка в семье, их распустили. Народы, как и дети нуждаются в постоянной заботе о них.
Масса без вождя – это сброд. Она сейчас же распадается на отдельные, менее организованные и слабо защищенные народности, города, местечки, хутора и усадьбы, пока еще там головы на месте, иначе распадутся и они. В целом масса без головы ничего из себя не представляет и ничего путного сделать не может. Анархия, которая при таком положении неизбежна, плохая форма правления.
После похорон Сергея Сергеевича я по своим депутатским делам оказался в отделе милиции, из которого приезжал наряд, и где служил тот милиционер, который предположил, что «дедушка сам упал». Начальник отдела сказал мне, что этот человек застрелился… Я отчетливо ощутил, как где-то в неизведанном мною измерении замкнулся некий круг, о которых столь часто упоминал дядя Сережа…
ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ
ИСТОРИЯ СЕМЬИ
ПОМОЩЬ ЧУДОТВОРЦА
Многие писатели обращаются к истории своей семьи, чтобы почерпнуть из прошлого, в котором уже не изменишь ни одного штриха и ни одного оттенка, образцы человеческой любви, воспитания, служения отчизне или чего-либо, насущного для данного автора. Мне также известны некоторые поучительные эпизоды из жизни моих предков, и я полагаю, что их изложение может оказаться для кого-то полезным, а иначе зачем же еще обременять читателей своими воспоминаниями?
Один из моих прадедов, Петр Алексеевич Кожевников, считался сиротой, хотя по некоторым сведениям его отец был очень крупным предпринимателем. Петру пришлось добиваться всего в жизни самому, и он освоил бухгалтерское дело, которое по тем временам считалось весьма престижным и хорошо оплачиваемым занятием. Свои руку и сердце Петр предложил Раисе Васильевне, дочери почетного гражданина города Касимова Василия Васильевича Васильева, который сам считался найденышем.
К тому времени Василий Васильевич и его семья бедствовали. Это случилось из-за того, что однажды Василий поручился всем своим имуществом за своего друга, который его бессовестно подвел. Поэтому обе дочери, - Раиса и младшая Анна (которая впоследствии выйдет замуж за датчанина Петра Эмануила Ганзена, переведет вместе с мужем всего Ганса Христиана Андерсена и десятки других зарубежных и русских авторов и мучительно умрет в блокадном Ленинграде от истощения) с трудом могли себе позволить самое необходимое.
Брак Петра и Раисы был счастливым и многодетным. У них родилось 16 детей, из которых выжили только десять человек: шесть девочек и четыре мальчика. Семья проживала в имении Бутурлиновке рядом с городом Кисляем близ Воронежа. Петр работал управляющим, и его жалованья вполне хватало для достойного существования, содержания своего хозяйства и обеспечения образования детям.
Когда старшей девочке было 20, а младшему сыну – 3, Петр Алексеевич умер. У него случился инфаркт. Семья осталась без кормильца. Раиса Васильевна, которая все эти годы занималась воспитанием детей и ведением домашнего хозяйства, впала в полнейшее отчаяние. Что делать? Как говорили в те годы: Если у отца семьи брата нет, - семья погибла! Действительно, кто бы согласился взять на себя тяготы по поддержанию такой большой семьи?
Раиса пыталась устроиться на работу. Одной из попыток было освоение профессии маляра. Дела шли неважно, и вот однажды, во время рубки дров на своем дворе она промахнулась и со всей силы нанесла себе удар по левой руке. На крик несчастной женщины сбежалась родня и дворня. Старший сын Алексей был врачом. Кто-то помчался за ним, кто-то – за средствами первой помощи. А сама Раиса в этот момент взяла правой рукой почти отрубленную левую и обратилась к Николаю-Угоднику с просьбой о помощи ей, вдове, матери десятерых детей…
Когда привели Алексея, он не сразу понял, что произошло, потому что, несмотря на лужи крови, на том месте, где только что зияла неисцелимая людскими силами рана, проходила рельефная розовая бороздка, словно шрам от давно зажившего пореза.
С тех пор (а, может быть, и раньше?) Николай-Чудотворец – покровитель нашей семьи, и я сам постоянно молюсь ему и адресую свои скромные просьбы…
ПЕТЕРБУРГСКОЕ ДЕТСТВО
1.
Беспризорный мальчик идет по улице и с завистью посматривает на блистающие витрины магазинов, с восхищением следит за иномарками и с почтением оглядывается на богато одетых людей. К ребенку подходит мужчина и спрашивает, кто он и что здесь делает? Слава (мальчик) отвечает, что ему семь лет, и он приехал из Ленинградской области, потому что дома нечего есть.
Дядя Толя (мужчина) предлагает Славе отправиться с ним в приют, где мальчик сможет не только поесть, но и остаться пожить. Слава соглашается. Они уходят.
«Приют» расположен в квартире. Здесь уже обитают несколько мальчиков, они встречают дядю Толю и «новенького».
Дядя Толя ведет Славу в ванную, раздевает и начинает мыть…
В кадре появляется прямоугольник с изображением Славы: он рассказывает о том, что дядя Толя не только моет своих питомцев, но и стрижет их, и делает лечебный массаж. Дядя Толя даже слишком заботливый и ласковый, он их очень нежно целует и даже… Слава смущенно и кокетливо улыбается: дядя Толя иногда берет их спать в свою постель…
2.
Площадь. Скопление народа. Среди массы людей обращают на себя внимание три девочки, которые собирают пустые бутылки. Прохожие реагируют на детей по-разному? Кто-то дает деньги, кто-то предлагает зайти в гости, поесть…
В кадре появляется изображение Ани (старшей девочки), она говорит, что ей – 12 лет, Олесе – 10, а Вике – 8. Отца у них нет, а мать иногда, но ненадолго устраивается в «ларьки». Дома нечего есть, и девочки собирают пустые бутылки, которые потом сдают и покупают хлеб, макароны, маргарин. Аня вспоминает, как один «дяденька» позвал их к себе домой, а там разделся и стал делать всякие глупости. Однажды двое пьяных парней затащили Аню в парадную и изнасиловали…
3.
Станция метрополитена. Поздний вечер. Различные люди входят и выходят. Некоторые стоят внутри и снаружи. Часть людей находится в ожидании, среди них – несколько мальчиков. К одному из них приближается мужчина и спрашивает его, хочет ли мальчик покататься на машине? Денис (мальчик) спрашивает: «Сколько?» Мужчина отвечает: «Будешь себя хорошо вести, – не обижу». Они выходят из метро и подходят к иномарке, садятся и отъезжают…
В кадре появляется изображение Дениса, он повествует свою историю. Мальчику – 13 лет. Отец умер. Мать неудачно «поменяла» квартиру, и они оказались без своего жилья. Жили у родственников, потом в подвале. Мать не выдержала нищенской жизни и бросилась под машину. Денис ночует в том же подвале, а чтобы заработать на жизнь, «снимается», то есть продается мужчинам...
4.
«Спальный район» города. Многоэтажный «корабль». Подвальное окно. В нем – свет. Внутри – несколько девочек и мальчиков. Одни выдавливают клей в полиэтиленовые мешки, другие уже натянули пакеты на свои головы, третьи уже «торчат».
Дверь приоткрывается. В подвал заглядывает мужчина. За ним различаются еще несколько фигур. Они проникают в помещение, приближаются к девочке, которая уже «улетела» и начинают ее раздевать. Девочка производит вялые некоординированные движения. Мужчины по очереди насилуют девочку. Некоторые из них переходят к другой девочке, которая уже «созрела»...
В кадре появляется изображение одной из изнасилованных девочек, она говорит, что ее зовут Юлей, ей 14 лет, она ушла из дома, потому что в семье еще трое детей, а отец с матерью не работают, только пьют и дерутся. Юля подружилась с теми детьми, которые оказались "на улице" раньше ее, они привели Юлю в подвал, накормили, научили «дышать». Юля не знала, что когда токсикоманы «улетают», то в подвал являются взрослые и начинают их насиловать. Эти же взрослые, оказывается, оставляют деньги на еду и клей. Правда, немного, так что приходится еще добывать самим. Главное, что есть, где переночевать...
5.
«Пятак» возле одного из вокзалов. 2 часа ночи. У турникета стоит мужчина с рюкзаком за спиной. К нему подходят два мальчика. Они спрашивают, есть ли сегодня у мужчины наркота? Он отвечает утвердительно. Все вместе уходят.
Дом «старого фонда» вблизи от вокзала. Дядя Гена (мужчина) и мальчики входят в парадную.
Лестница. Коля и Саша (мальчики) поднимаются за дядей Геной. Он отпирает дверь. Они заходят в квартиру.
Квартира. Мальчики получают «наркоту» в виде каких-то таблеток и проглатывают их. Дядя Гена наблюдает за детьми и пьет пиво. Через некоторое время, когда гости «захорошели», хозяин начинает их насиловать. Одурманенные лекарствами, мальчики бессмысленно улыбаются и о чем-то бессвязно бормочут...
В кадре появляется изображение Коли. Он рассказывает о себе. Ему – 9 лет. Мать – в тюрьме. Отчим пьет, а однажды его изнасиловал. Есть еще сестра. Ей – 14. Она – «замужем», то есть живет с одним парнем из «охраны» и дома не бывает. Когда Коля начал уходить из дома, то узнал про «дядю Гену», который бесплатно дает ребятам у себя дома «наркоту» и разрешает ночевать, но за это «трахает»...
6.
Вокзал. Вечер. Среди публика обращает на себя внимание спившаяся женщина. Она беседует с двумя подвыпившими мужчинами, она предлагает им снять у нее на ночь комнату, а заодно воспользоваться 15-летней дочерью Ольгой...
В кадре появляется изображение Оли. Она рассказывает о том, что в первый раз мать продала ее, когда девочке было 10 лет...
7.
Это – только часть документальных «сценариев», которые были услышаны от детей (все имена изменены) и тех, кто пытается этим детям помочь избегнуть насилия. Впрочем, подобным материалом наш город «обогащается» соразмерно с падением курса рубля.
Назвать точную цифру беспризорников в нашем городе, наверное, не сможет никто. 10 лет назад звучало 10 тысяч, 5 лет назад уже – 100! Но кто это проверит, кто пересчитает? К тому же, возникает вопрос: а кого, собственно, считать беспризорниками? Того, кто имеет семью и жилье, но не ночует дома? Того, кто не ночует дома эпизодически или живет в подвале или на чердаке месяц или два? Того, кто скитается по разным городам в течение года или уже определен в детский дом или приют, но все-таки предпочитает улицу? Того, кто направлен в детское учреждение, но ждет своей очереди, потому что для него, как и для многих других, нет места, и это может длиться более полугода?
В настоящее время в городе существуют не только муниципальные, но и частные заведения для несовершеннолетних, некоторые из которых созданы усилиями иностранцев. Действуют также различные службы и пункты для оказания помощи детям, которых изнасиловали или совершили в их отношении иные развратные действия. Но все эти структуры физически не способны помочь всем детям-жертвам насилия.
Не только на улице, но и дома детей развращают, насилуют, заставляют просить милостыню, истязают, спаивают, приучают к наркотикам, начиная с детсадовского возраста, их продают сутенеры. В городе есть места, куда дети приходят сами. Отсюда «гребешков» (детей, вынужденных стать пассивными гомосексуалистами) и других, «столковавшихся» о цене, увозят на квартиры и в гостиницы, увозят без всякой гарантии на то, что эти дети доживут до утра... Детей используют для производства фото-, видео и кинопорнопродукции. Детей используют для извращений, немыслимых ни в одном западном «ужастике»...
В ответ на «взрослое» и прочее зло дети объединяются в бандитские группировки и «бомбят» ларьки, «опускают» пьяных прохожих, проникают в квартиры и офисы, грабят автомобили и поезда. Они живут «семьями» в подвалах и на чердаках, вблизи вокзалов и гостиниц. Большинство из них очень быстро становятся токсикоманами и наркоманами.
Существующие службы по профилактике и борьбе с токсикоманией и наркоманией не в силах охватить ту массу детей, которая в этом, так или иначе, нуждается. Различные медицинские и воспитательные учреждения: психо-неврологическая больница, спецшкола, спецпту и др., также способны принять в свои стены очень ограниченную часть тех, кто нуждается хотя бы в этом...
А дети продолжают уходить на улицу. Они покидают дома, потому что там «только хлеб и макароны», «потому что папа не работает», «маму сократили», «отчим пьет», «продали квартиру» и т. д...
Кто отвечает за жизнь и здоровье беспризорников? Кто их кормит и одевает? Кто производит им необходимые прививки и оказывает медицинскую помощь? Попробуйте ответить на эти вопросы вы, читатели, или хотя бы подумать и, может быть, чем-то, пусть одним бутербродом или таблеткой помочь этим детям, «нашим» детям, - будущему России.
